Спрашивает меня одна гражданка... учитель кстати... "а сколько будет стоить компьютер, только без этого ящика и показывает на системный блок"))))

« Откуда пришло вашe судно?
Откуда надо, оттуда, продажная женщина, и пришло.
Отвечайте прямо на мой вопрос!
Зачем я, продажная женщина, тебе прямо на твой покрытый калом вопрос отвечать буду?
Ваш капитан сказал, что ваше судно пришло из Находки. Это правда? Вы подтверждаете этот факт?
Этот, продажная женщина, капитан, самка собаки, гонит, продажная женщина, а вы ему верите, вступившие в половой контакт вы в рот! Он вам, продажная женщина, наврет, а вы, самка собаки, ему поверите!
С какой целью вы имели в своей каюте оружие?
В какой мужской-половой-орган-каюте?! Какое на мужской половой орган оружие?!
Два пистолета Макарова.
Да их, продажная женщина, мне какая-то обнаженная головка мужского полового органа подкинула!
Вы уверены, что это не ваши пистолеты?
Вот, продажная женщина! Говорю: не мои это «Макаровы».
Как вы объясните тот факт, что на обоих пистолетах обнаружены отпечатки ваших пальцев?
Каких, женский половой орган, пальцев?
Ваших.
Да пошел ты во внутренний женский половой орган!
Не ругайтесь, а отвечайте. Чистосердечное признание облегчит вашу участь.
Не знаю я ни мужского полового органа! Продажные женщины вы все! За что арестовали то? Самки собаки!
Вы пока не арестованы, а только задержаны. Через несколько часов прокурор рассмотрит наше представление и примет решение о том, подписывать ордер на ваш арест или нет.
Ягодицы с ручкой! Прокурор мужского полового члена! Вам Курилы свои, покрытые калом, получить хочется! Вот вы над нами и издеваетесь, продажные женщины!
Курилы здесь не при чем! Отвечайте на вопрос о пистолетах!
Половой орган моржа-самца, а не «отвечайте»!
Прекратите ругаться! С какой целью вы хотели ввезти пистолеты? Кому вы их хотели продать или передать?
Мужского полового органа тебе лысого, а не «передать»! Не буду ни мужского полового органа говорить, продажная женщина!
Где вы взяли эти пистолеты?
Пошел ты на мужской половой орган

На передних сидениях едут две бабушки. Маршрутка почти полная. На остановке заходит парень. Передает водителю 10 рублей за проезд и получает сдачу- рубль. Рубль из рук выскальзывает и падает под сиденья бабушек. Парень наклоняется, пытается найти сдачу и, неожиданно, пукает. В маршрутке – тихий смех, хихиканье.

А одна из бабушек говорит другой: «И стоило из-за рубля так жопу рвать!»

Маршрутка взрывается от хохота.

Парень становится пунцовым и просит остановить маршрутку.

Через минуту в маршрутку заходит солидная дама. Маршрутка продолжает смеяться. Дама начинает себя нервно осматривать.

Может, это над ней смеются?

Тут бабушки, покатываясь от смеха, начинают рассказывать даме историю с рублем.

Дама тоже начинает смеяться и тут у нее из носа вылетает сопля и прям на бабушек… Дама просит остановить маршрутку.

Едем дальше… покатываясь от смеха.

Водитель тоже вместе со всеми хохочет, достает сигареты, закуривает, приоткрывает люк над головой. Выпуская дым в люк, обращается к бабушкам: «Вам под люком (подлюкам) не дует?»

Салон взрывается от нового приступа смеха. Водитель поняв, что он сказал, вываливается из кабины, пританцовывая и угорает.

Эта же маршрутка 20 минут спустя. Маршрутка с конечной остановкой «поселок Сахарный».

Все сели, места заняты… Водила завел машину…

И тут открывает бабка… И тут же спрашивает у водилы: «Милок, у тебя конец «Сахарный»?»

По маршрутке прошло легкое хихиканье… Водила, не долго думая, ответил: «Не знаю, не пробовал!».

По маршрутке прошел открытый ржач!

Бабка, осмотрев ястребиным взглядом салон, поняла, что свободных мест нету… И протягивая 10 р. водиле, сказала: «Возьми меня стоя!».

Водитель выталкивается из кабины в сугроб и трясется в истерическом припадке.

севернее Праги

Первые дни сентября 1968 года

Мотоцикл сожгли по пьянке. Во время чистки оружия кто-то принес бутыль чешской сливовицы, и разведывательный взвод ее быстро осушил.

Чистка пошла веселее. После долгих маршей оружие промывали бензином. Способ недозволенный, но эффективный.

После чистки оружия у ведра с бензином был короткий перекур. Наводчик из первого отделения бросил окурок в ведро, и бензин весело полыхнул. Замкомвзвод сержант Мельник пнул полыхающее ведро ногой. Разведчики весело заржали. Но ведро, перевернувшись в воз духе, упало на мотоцикл, бензобак которого был открыт, – бензин оттуда для чистки брали. Остальное произошло в доли секунды. От мотоцикла остался только черный каркас.

Хмель был совсем легким, и сняло его как рукой. Дело сразу запахло не только горелой резиной и краской, но и военным трибуналом да штрафным батальоном.

Замкомвзвод помрачнел, отошел в сторону и сел под березу, обхватив голову руками.

Первым пришел в себя командир первого отделения. Оглядев взвод и убедившись, что ни офицеров, ни чужих солдат поблизости нет, сержант властно приказал:

– Строиться, взвод! В две шеренги становись! Равняйсь! Смирно! Слушай ситуацию!

Происшествие испугало взвод, и, почувствовав твердую власть над собой, люди строились быстрее, чем обычно. Только замкомвзвод остался под своим деревом, ни на что не реагируя.

– Слушай ситуацию! – повторил сержант.– Подъехала чешская машина. Легковая. «Шкода». Темно-синяя. Внутри три чеха. Бросили бутылку зажигательную. Мы чистили оружие, стрелять не смогли. Замкомвзвод не растерялся и разобранным пулеметом хватанул одного по черепу. Белобрысого. Они сразу смылись. Ясно? ЗКВ свой мужик, что мы его, закладывать будем? Ему дембель положен, а он тут интернациональный долг выполняет.

Взвод одобрительно зашумел.

– Повторяю. «Шкода», темно-синяя. Мужиков внутри трое. Бросили бутылку. ЗКВ разобранным пулеметом одного по голове тяпнул. Они смылись. Да, еще. Номер на машине специально был грязью замазан. И последнее, нагрянут комиссии, может быть, даже особнячки. Ловить будут на деталях. Никому ничего самому не выдумывать. Повторять только то, что я сказал. Остальное: не помню, не видел, не знаю, не обратил внимания. Ясно?

– Ясно!

– Разойдись!

– Коль, а Коль, да ты не расстраивайся. Может, еще все уладится. Слышь, Коль. Посылай лучше бойца к ротному, пусть про чехов доложит. Там у ротного сейчас совещание офицеров идет. А взводу прикажи оборону занять, мол, ожидаем повторного нападения.

Через час в распоряжение взвода прибыли все офицеры роты во главе с командиром. Ротный, осмотрев место, приказал всем солдатам взвода по очереди подходить к нему. Он стоял метрах в тридцати в стороне ото всех, и, когда солдат подходил к нему, капитан задавал по три-четыре вопроса каждому. Беседа с каждым солдатом велась наедине, так, чтобы никто не мог слышать ни вопросов, ни ответов.

После короткой беседы с каждым из солдат ротный подозвал к себе командира первого отделения.

– А ничего погодка, сержант.

– Так точно, товарищ капитан.

– Только дождь, наверное, к вечеру будет.

– Наверное, товарищ капитан.– Сержант никак не мог понять, – куда капитан клонит.– Надоели они, дожди-то.

– Надоели, – согласился капитан.– На «шкоде», говоришь, подъехали?

– Так точно

– А где ж следы? Грунт-то мокрый.

Капитан тоже был разведчиком, и обмануть его было совсем не просто. Правда, и накладывать пятно на свою роту капитан тоже не хотел.

– Вот что, сержант, там, где ведро жгли и где оно к мотоциклу летело, землю надо перекопать, вроде масляные тряпки после чистки в землю закапывали... И затоптать все кругом надо, в остальном стойте на своем.

– Есть, стоять на своем!

– И передай старшему сержанту, пусть сопли не развешивает, коли контрреволюционера тяпнул по черепу, так не хрен же переживать!

Ни комиссии, ни особисты в эти дни во взводе не появлялись, видать, забот было и без того много. Командир роты тем временем написал рапорт о боевых потерях при столкновении с вооруженными контрреволюционными элементами, состоящими на службе у империалистических разведок.

Командир батальона, повертев рапорт в руках, лукаво улыбнулся:

– Все хорошо, я тебе все подпишу, только ты все заново перепиши, добавишь, что на мотоцикле лежал еще противотанковый гранатомет «РПГ-7В». Номер во второй роте узнаешь. Они его, прохвосты, еще в Польше в болоте утопили, а достать не смогли.

Капитан хотел было возразить, но, перехватив взгляд комбата, только хмуро буркнул:

– Есть переписать!

Рапорт пошел по инстанциям, каждый раз возвращаясь для переписывания.

Когда рапорт дошел до начальника тыла Прикарпатского фронта, который в конце концов подписывал все рапорты о боевых потерях, то его воображению предстала некая чудо-машина, созданная на базе разведывательного мотоцикла «М-72». Чудесная машина была вооружена пулеметом и противотанковым гранатометом, она имела два активных ночных инфракрасных прицела, дальномер-прицел, радиостанцию «Р-123». Машина, видимо, предназначалась для действий в условиях Заполярья, так как на ней находились два новеньких дубленых полушубка, а сзади была прилажена 200-литровая бочка со спиртом. К сожалению, все это сгорело при столкновении с контрреволюцией.

Генерал покрутил рапорт в руках.

– Верните рапорт обратно, пусть перепишут и добавят вот это. Что еще?

– В 128-й дивизии БТР с моста свалился.

– В результате столкновения с контрреволюцией?

– Так точно.

– Это лучше. Давайте рапорт.

А заместитель командира взвода старший сержант Мельник получил медаль за смелые и решительные действия при отражении налета. Про него даже в газетах писали.

(...в нашей библиотеке можно скачать весь сборник Виктора Суворова - "Освободитель", посвященный событиям 1968 года...)

--------------------------------------------------------------------------------

Летом 1976 года в Мурманске была обезврежена банда торговцев оружием. Случай для тех времен дичайший, в те времена торговать оружием было как-то не принято. Когда всех злоумышленников переловили, выяснилось следующее.
Жители одного из поселков Кольского полуострова с лодки на одном из озер, узрели на дне сквозь прозрачную воду какие-то ящики. Водолазного снаряжения у них не было, хлебнув взятого на рыбалку шила (так здесь называют спирт), нырнул в ледяную воду (она там всегда ледяная) и обвязали один из ящиков веревкой.
Усилиями коллектива ящик был вытащен и вскрыт. К восторгу аборигенов в нем оказались новенькие, завернутые в пергамент, покрытые смазкой немецкие автоматы МР-40, совершенно не пострадавшие от воды. При попытке продать их в Мурманске горе-торговцы сразу попались и, показав место находки, отправились отбывать наказание. Для извлечения ящиков решено было привлечь военных водолазов-саперов. Наша группа, обученная на курсах при Каменец-Подольском училище инженерных войск по специальности водолаз-сапер, идеально подходила под все требования. Вообще-то основная специальность у нас была другая, но на последних учениях мы нарисовались очень красиво. Нам удалось, пользуясь водолазным снаряжением, "заминировать" мост через горную реку в Карпатах, и наверху решили поручить это задание нам.
Итак, вертолет улетел, оставив нас у озера с запасом продовольствия, плотом ПСН-20, который предстояло использовать в качестве плавбазы, двумя лодками ЛАС-5, водолазным снаряжением и компрессором "Старт". Нас - это шестерых военнослужащих срочной службы с командиром старшим лейтенантом Колесниковым (кличка Колли) и двумя комитетчиками, которые должны были следить, чтобы мы сами что-нибудь не сперли, описывать все, что достанем, и периодически отправлять куда надо. ПСН заякорили прямо над ящиками. В первый же день достали больше десятка. Вскрыли: в шести оказались автоматами МР-40, которые у нас в стране неправильно называют шмайсерами. В двух патроны к ним, в остальных - тушенка 38-го года изготовления. Все отлично упаковано и почти не пострадало от воды. Тушенку попробовали. Оказалась вполне съедобной. Собак, на которых можно было бы испытать реликтовое мясо, у нас не было. Пришлось самим. Психологических барьеров никто не испытывал. После курса выживания, на которых нам пришлось есть лягушек и змей, нам и мясо мамонта из вечной мерзлоты пошло бы за деликатес. Так как начальство нас снабжало стандартным армейским сухпаем, в основном состоящим из каши и изрядно надоевшей советской свиной тушенки (из расчета банка на двоих в день), этот подарок от вермахта показался даром божьим. На следующий день подняли ящики с ледорубами, на которых стояли клейма с изображением эдельвейса, уже знакомые МР-40 и ящики со странными банками, емкостью примерно 1,5 литра, состоящие как бы из двух частей, одна над другой. На малой части нарисована стрелка, куда крутить. Решив, что крутнув нижнюю часть, можно открыть банку, один из комитетчиков сделал это. Раздалось шипение. Отбросив банку, все, на всякий случай, залегли. Вдруг какая-нибудь неизвестная мина. Впрочем, еще пока банка летела, всех осенила мысль - тушенка с подогревом, о которой и раньше приходилось слышать. Подошли, пощупали банку - горячая! Вскрыли. Тушенка с кашей. Причем мяса больше, чем каши. Да! Умели немцы заботиться о своих солдатах. Готовый обед, приготовленный за считанные минуты, без расходования топлива, не демаскируя себя дымом. Калорийно и вкусно. В разведке такой сухпай просто незаменим. Долго обсуждали, какие немцы умные и предусмотрительные, как у них здорово было поставлено обеспечение в частях. Это ведь, судя по дате изготовления на банке, сделано было аж в 38-м году! И как просто! Поворотом днища банки вводятся в соприкосновение негашеная известь и вода. В результате реакции - нагрев. Получай солдат подарок от фюрера, фатерлянд о тебе помнит. И как качественно делали, гады! Пролежав в воде более тридцати лет, известь не загасилась, герметичность не нарушилась, тушенка не протухла.
Размышляя на тему: "Как все это сюда попало?", пришли к выводу, что немцы, судя по ледорубам горные егеря, при отступлении, не имея возможности вывезти склады, располагавшиеся на берегу, вырубили прорубь и утопили имущество, чтоб нашим не досталось. Скорее всего, дело было зимой, если все топить с лодки, то ящики не лежали бы одной грудой только в одном месте в 50-ти метрах от берега, а валялись бы в разных метах. Озеро мы, конечно, обыскали вдоль и поперек. Больше залежей не нашли и оружия тоже. Всего ящиков подняли около двухсот. Несколько раз прилетал МИ-8 и вывозил скопившееся имущество. В каком месте Кольского полуострова находится это озеро, мы так и не узнали. Вертолетом прилетели, вертолетом улетели. Но эта история 15 лет спустя получила неожиданное продолжение.
В 1991 году судьба забросила меня в Ленинградский музей, где работал мой приятель. В музее я познакомился с интересным дедом, который оказался настоящей энциклопедией по части снаряжения, вооружения и обмундирования всех армий мира, начиная, наверное, с Шумера и Вавилона и кончая 2-ой мировой войной. Современная армия его, похоже, не интересовала. Речь зашла о снаряжении вермахта, и я рассказал историю с немецкой тушенкой. Рассказал, упирая на ум, предусмотрительность и прочие положительные качества немцев, аж в 38-м году наладивших выпуск такого полезного изобретения.
Дед внимательно выслушал и сказал: "Молодой человек, это изобретение русского инженера Федорова, сделанное им в 1897 году, выпускать начали уже в начале ХХ века. В 1915 году русская армия начала получать эту тушенку в окопах, правда в небольших количествах. О ней вспоминал в мемуарах генерал Шкуро, который был в первую мировую командиром отряда пластунов на кавказском фронте. Турецкие тылы были их постоянным местом обитания, и эта тушенка их сильно выручала. Быстро, калорийно, не демаскирует при приготовлении. Потом выпуск прекратили, после гражданской войны вообще про нее забыли. Не до жиру. А немцы в первую мировую, отведав трофейной русской тушенки, идею оценили и ко второй мировой наладили выпуск. А теперь мы ими восторгаемся! У нас всегда так. Изобретем, потом забудем. И через много лет покупаем свое же изобретение у иностранцев!"
Но это еще не все! В 1997 году в одной из газет читаю о полезном открытии, сделанном японскими учеными. По описанию - она родимая! Банка тушенки с двойным дном, негашеная известь, вода. Налажен выпуск консервов для туристов и альпинистов. Скоро, возможно, и у нас в России будет продаваться. Ирония судьбы. Ровно через сто лет круг замкнулся. Готовьте деньги, скоро будем покупать японскую новинку!

--------------------------------------------------------------------------------

Что для армии показуха? Для командования части - возможность порадовать вышестоящее начальство какими-нибудь неизвестными в других подразделениях трюками, продемонстрировать служебное рвение и старание. Для личного состава - досадная трата времени и сил. Необходимость целыми днями заниматься ерундой, которая ни в жизни, ни на войне не пригодиться, да еще и переживать за результат.
21-я БРОН ждала начальство. У водолазной группы на случай зимнего приезда командования или журналистов было "дежурное блюдо". Боец, одетый в костюм УГК нырял в одну майну, выныривал в другую и тарахтел холостыми.
Нырял, разумеется, на сигнальном конце. Объяснялось это как упражнение на тренировку психики. Замкнутое пространство, холод, потеря ориентиров. Боец должен все преодолеть и не просто вынырнуть, произвести стрельбу. Но на этот раз дешево отделаться не удалось. За неделю до приезда начальства меня вызвал комбриг. В это время я выполнял обязанности инструктора спецподготовки Г.С.Н., и подготовка водолазов входила в круг моих обязанностей.
- Иваныч, надо сварганить что-нибудь грандиозное. Во-первых, командующий наш номер уже видел, во-вторых, меня предупредили, что с ним будет американский корреспондент, который пишет о боевых пловцах всего мира.
- Просили показать ему что-нибудь такое, чего он нигде не видел. Ты подумай и доложи.
Я сходил на пруд. Солдаты I-го года службы уже долбили майны. Ближайший ко мне выдолбил пешней почти круглое отверстие, стоя посередине будущей проруби; вид полностью отсутствующий. Боец додолбил круг и начал уходить под лед. Завалился на бок, утопил пешню, вымок до пояса, но выбрался. И тут меня осенило, чем будем повергать американца. В пятидесяти метрах я приказал выдолбить третью майну, а пока принести и подготовить водолазное снаряжение.
Когда майна была готова я, взяв 2 ледовых крюка (альпийский крюк, который ввинчивается в лед) пошел в воду. Один ввинтил под водой около первой майны, затем на сигнальном конце дошел до второй и ввинтил второй крюк. Между ними натянул как струну тонкий не растягивающийся кевларовый трос. Теперь осталось только присоединить к тросу на карабине акваланг, и общий план показухи созрел:
Сначала "дежурное блюдо". Это, мол, тренируются наши бойцы. Когда боец отстреляется, - А вот это могут наши офицеры. Я в мокром костюме подхожу к майне, беру по компасу направление и, сделав гипервентиляцию без сигнального конца, только в маске, ластах и костюме ныряю в майну, якобы на задержке дыхания. Под кромкой льда включаюсь в аппарат, плыву 50 м по кевларовому тросу до второй майны, держа акваланг перед собой, оставив аппарат у края майны, вылезаю на лед, закладываю заряд ВВ, (который, разумеется, заложен заранее). Опять делаю гипервентиляцию, беру направление, ныряю и, далее все в обратном порядке. Вынырнув, делаю вид, что привожу в действие радиоуправляемое устройство. Саперы из кустов по сигналу взрывают заряд. Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Дурить начальство, а тем более американцев - дело святое. Угрызений совести я не испытывал.
Дело было не хитрое, любой более менее подготовленный водолаз мог бы это сделать. Но бойцы срочной службы могли работать только в зимнем костюме УГК; бассейна отродясь не видели и включаться в аппарат не умели
(тем более подо льдом). Офицеры заняты на других участках, приходилось все делать самому. Прокрутили репетицию. Комбриг в восторге. Проныривание заняло полторы минуты.
Но... Звиздец подкрался незаметно. В день показухи я свалился с температурой. Ангина. Пришлось срочно просить друга Игоря Никонова заменить меня в главной роли. Мороз сильный. Лезть в майну для тренировки, а потом на морозе ждать, когда придет начальство - нонсенс. Решили, что ничего непредвиденного быть не может. Сработает и без репетиций.
Наконец торжественный момент настал. Командующий в сопровождении комбрига, офицеров штаба и целой кучи(!) корреспондентов!!! Сначала "дежурное блюдо". Это боец срочной службы. Боец сработал отлично, у корреспондентов глаза на лоб полезли. Этим командующего уже развлекали, а им в новинку. Интересно, который из них американец, из-за которого весь сыр- бор?
И вот - гвоздь программы. Никон подходит к майне, делает гипервентиляцию, берет направление по часам(!) (компас в суматохе забыли) и без всплеска уходит под воду. На льду тишина. Проходит минута, вторая. Пора бы и вынырнуть! Третья, четвертая. Командующий смотрит на комбрига и краснеет. Комбриг смотрит на командующего и бледнеет. Корреспонденты переглядываются и переговариваются. Пятая минута. Ну!!? - зловеще произносит командующий. Комбриг поворачивается ко мне: В чем дело? Я, зная, что ничего в принципе произойти не может, отвечаю: "Наверное мимо майны промахнулся, сейчас найдет". Но у самого уже на душе неспокойно. Шестая: страхующий водолаз в майну! Корреспонденты, видя, что на глазах рождается сенсация, начинают щелкать фотоаппаратами. Седьмая минута на исходе и тут выныривает Никон! Выползает на лед, начинает закладывать заряд ВВ. На льду немая сцена. Никон делает гипервентиляцию, берет направление... Стой!!! - комбриг по сугробам бежит к майне, смешно задирая сапоги. "Отставить!!!" Никон, пожав плечами, идет по поверхности льда обратно. Все жмут ему руку, командующий удостаивает похлопыванием по плечу. Толпа уходит смотреть очередной аттракцион - разведроту на полосе препятствий.
Отвожу в сторону Игоря: "Никон, ты что с ума сошел? Комбриг чуть ежа иголками вперед не родил?!!"
- Да ласта у меня слетела. Потом в ил зароется - хрен найдешь, а фал кевларовый не растягивается, пока дотянулся. Аппарат то страшно оставить, чтоб до дна достать. Висел и ногой пытался подцепить. Потом пока надел, пока то... се...
- Ты хоть знаешь, сколько ты под водой просидел?
- Думаю минуты 2 - 3.
Не знаю, что подумал американец, но, думаю, ни в одной армии мира ему такого аттракциона не показывали.

мы тоже на последний звонок искали форму, правда пришлось шить на заказ

Навеяло.
Примерно пять лет назад в квартиру над нами въехали новые соседи. Недели за две до переезда они ободрали в квартире все, что можно (с целью дальнейшего ремонта) в том числе и полы до бетона. Слышно стало даже шлепанье босых ног.
Переезд состоялся в пятницу.
Итак, пятница вечер. У них пьянка. Час ночи - продолжается. После рабочей недели очень хочется спать всем включая ребенка. Сходил наверх. Вежливо попросил перенести торжество на утро. Послали.
Позвонил 02. Пообещали прислать патруль. Через три, максимум пять, минут
приехал очень вежливый, очень чистый и аккуратный патруль - все в форме,
подтянутые, застегнутые, отутюженные. Вежливо попросили соседей перенести на утро событие. в ответ - "Нет проблем, командир"
После отъезда патруля, через минуту сверху песня: "Врагу не здается наш
гордый Варяг!", и продолжение банкета.
Звоню в 02. Удивленный голос: "Что, патруль не приехал?" Дословно передаю ситуацию. В ответ: "Сейчас еще подъедут, только можно, они вам позвонят (в домофон)".
Можно.
Минут через восемь звонок. Открываю. Поднимаются. Маски-шоу отдыхают.
ДВЕНАДЦАТЬ монстров в полном боевом, включая бронешлемы и щиты. ТРИ
мегафона. Так как очевидно, что не спит весь дом, их капитан не стесняется. В коридоре (перед соседями) выстроилась "штурмовая группа".

В ТРИ мегафона, ХОРОМ: "Внимание! Открывайте. В случае неповиновения
начнем штурм".
Двери открылись...
После ухода отряда мы прислушивались минут двадцать. Не было даже
шероха. Уж как они там, расползались что ли...
Вот так.
Mike

Памяти ВВС СССР посвящается

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СОЮЗ
***

«КОЖЕДУБ» И «МАСЛОПУЗ»

Первое самостоятельное опробование вертолета. Перед запуском двигателей борттехник должен проверить противообледенительную и противопожарную системы. С грехом пополам лейтенант Ф. проверяет первую - датчики работают. Как проверять вторую, борттехник не помнит напрочь. Подняв руку и указывая пальцем на контрольный щиток, он говорит:
- А теперь - противопожарная...
Левый летчик (недавно еще был праваком) - недовольно:
- Ну, проверяй... Я, что ли буду?
Борттехник, наглея от безыходности:
- НУ НЕ Я ЖЕ!
Уверенность, с какой это было сказано, повергла старшего лейтенанта в сомнение - а вдруг и правда, он должен проверять противопожарную? Здесь нужно сказать, что летчики (особенно молодые) в большинстве своем почти не знали матчасть машины, которую пилотировали, за что среди технического состава имели прозвище «кожедубы» - дубы, обтянутые кожей (техники же носили необидное звание «маслопузых»). Поэтому, совершенно неудивительным было замечание, с которым командир взялся за переключатель на контрольном щитке:
- Ни хера не помню...
- Смелее, - подбодрил борттехник.
Командир боязливо повернул переключатель на одну секцию. Где-то сзади вверху в недрах машины щелкнуло и зашипело. Оба члена экипажа замерли. Когда шипение стихло, командир откинулся на спинку кресла и сказал обреченно:
- Пиздец! Вот и потушили пожар в отсеке главного редуктора.
- Ты мне огнетушитель стравил! - возмутился осмелевший борттехник. - Теперь я должен его снимать и тащиться в ТЭЧ, заряжать!
- А хули ты мне не сказал, что я не то делаю?
- Да ты рукой закрыл, я не видел, что ты там химичишь!
- Ну, ладно, ты это...- виновато сказал командир, - инженеру только не говори, что я стравил. Придумай что-нибудь - ну, там, перепад давления, к примеру. А в ТЭЧ я сам схожу, заряжу. Ты только огнетушитель сними - я прямо сейчас и сбегаю. И В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ТЫ МНЕ ПОДСКАЗЫВАЙ, НЕ СТЕСНЯЙСЯ!

АРИФМЕТИКА ВРЕМЕНИ

Конец месяца. После трех дней самостоятельных полетов, новоиспеченный борттехник первый раз заполняет летную книжку. Заполнение идет под контролем инженера эскадрильи.
Инженер:
- Вписал налет по дням?
- Вписал.
- Теперь пиши «Итого за месяц». Суммируй.
Борттехник суммирует вслух:
- Час десять плюс тридцать минут равняется час сорок.
Он смотрит на инженера. Тот кивает:
- Так, дальше. Да не смотри на меня, это работа для первоклассника.
Борттехник бормочет (читатель, будь внимателен!):
- Час сорок плюс тридцать пять - это будет... - он задумывается, смотрит на инженера, - это будет... ЧАС СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ?
Инженер одобрительно кивает и благожелательно говорит:
- Ну и крайние сорок минут плюсуй... Итого (поднимает глаза к потолку) - ДВА ЧАСА ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ...
Пауза. Оба смотрят друг на друга. Борттехник начинает хихикать. Инженер взрывается:
- Мудак хренов! Сам идиот, и меня идиотом делаешь?! Понаберут дураков в армию!

ПРОКЛЯТИЕ БОРТТЕХНИКА

Когда полеты с инструктором завершились, борттехник принял во владение собственный борт. Увлекшись расконсервацией и заменой двигателей, а потом и своими первыми самостоятельными полетами, он никак не мог забрать свой парашют с борта инструктора (идти через всю стоянку). Однажды на утреннем построении инструктор, отводя глаза в сторону, сказал:
- Ты бы забрал парашют - нужно сдать его в ПДСку.
- Зачем?
- Да он испортился малость.
Когда борттехник увидел свой парашют, он оцепенел. Средство спасения представляло собой черный, совершенно слипшийся мешок - мокрый и жирный на ощупь, с устойчивым запахом свежего керосина. На его немой вопрос: «кто это сделал?», инструктор, смущаясь, поведал. Борт поставили «на прыжки». Борттехник (тот, который инструктор) снял дополнительный бак, потом выловил на стояночном просторе топливозаправщик и поручил водителю заправить вертолет «по полной». Сам закрыл борт и удалился.
Водитель ТЗ залил через левый подвесной «по полной», потом открыл на борту лючок, за которым обычно находилась горловина левого дополнительного, сунул туда ствол заправочного «пистолета», нажал на спуск и задремал. Все 915 литров, предназначенные отсутствующему баку, вылились на тот злополучный парашют, который валялся на полу в ожидании хозяина.
- Да ты не расстраивайся, - сказал инструктор, - в ПДСке твой купол простирнут. А вот я от керосина заебусь отмываться - завтра хотел в Зею за сметаной слетать, да кто ж теперь поставит такой вонючий борт? И вся стоянка, между прочим, насквозь пропиталась...

Однако все оказалось не так просто. Парашют был признан негодным к дальнейшей эксплуатации. Объяснительная никому ничего не объяснила, и финчасть удержала у борттехника Ф. из нескольких зарплат целых 600 рублей советских денег (полугодовой доход советского инженера!). Борттехник проклял своего инструктора и начальника ПДС страшным проклятием. Проклял - и забыл. Но, как ни странно, ровно через год это проклятие сработало. В это время борттехник уже второй месяц бороздил небо Демократической Республики Афганистан. И пришло в эту афганскую часть письмо из родной приамурской эскадрильи, в котором описывалось чрезвычайное и невиданное до сих пор в полку летное происшествие.
Здесь уместно отметить, что перед самым убытием в Афганистан, борттехник Ф. сдал свой борт N22 своему бывшему инструктору. И сдал он этот борт во время перевода вертолета с летнего на зимние масла. Пробки на шарнирах ХВ, которые борттехник набил смазкой, были уже завинчены, но не законтрены, о чем борттехник Ф. (снятый инженером прямо со стремянки, на которой он стоял с контровкой в руках - «беги, оформляй служебный паспорт, а борт сдашь старшему лейтенанту Ч.») добросовестно предупредил своего бывшего инструктора. Но старший лейтенант Ч. шел навстречу своей судьбе и наложенному проклятию, - в этот день он так и не добрался до борта N22, а на следующий день стремянку уже утащили соседи, и Ч. забыл о предупреждении. Пробки остались незаконтреными.
Итак, в письме сообщалось, что при подлете к аэродрому у борта N22 заклинило хвостовой винт. (Как было отмечено в документе комиссии «незаконтренность пробок повлекла их выкручивание под воздействием вибрации при вращении ХВ, и вытекание смазки с дальнейшим разрушением шарниров ХВ»). Естественно, под воздействием неуравновешенного реактивного момента от несущего винта, вертолет начало вращать. Инструкция в таких случаях предписывает экипажу покинуть борт. Экипаж выполнил предписание и борт покинул - правда, с некоторым запозданием, потому что борттехник упорно отказывался отрываться от своего рабочего места.
Этот борттехник боялся прыжков до потери сознания. Он никогда не прыгал с парашютом и гордился тем, что единственный из летно-подъемного состава избегал этой идиотской процедуры - выбрасываться с тысячи метров с тряпкой за спиной. Косить от прыжков ему позволял малый вес - и командование закрывало на него глаза, помня, как одного легкого летчика унесло ветром к железнодорожному депо, и он приземлился среди тепловозов и электровозов, умудрившись проскользнуть между проводами.
Итак, выбросив борттехника, летчики покинули борт. Осиротевшая машина продолжала болтаться в небе, наматывая круги рядом с аэродромом, а, значит и в опасной близости к поселку Магдагачи. Командир эскадрильи сам поднял в небо борт с четырьмя полными блоками НУРСов и кружил вокруг неуправляемого вертолета, готовясь расстрелять его, если тому вздумается дрейфовать в сторону поселка. Но тот, словно чувствуя намерения комэски, начал потихоньку-помаленьку разматывать спираль в сторону тайги. Покрутившись в воздухе около часа и выработав все топливо, летучий голландец, подтверждая трехкратную надежность советской техники, аккуратно сел на авторотации на полянку в тайге, слегка погнув лопасти.
А вот с экипажем (вернее - с одним из его членов) дела обстояли не так благополучно. Борттехник, несмотря на свой малый вес и на благополучно раскрывшийся купол, к земле шел с громким матом. Он улетел по прямой далеко в поля и, приземлившись в мерзлые глыбы земли, сломал ЛЕВУЮ НОГУ.
Что касается второго виновного - начальника ПДС, ст. лейтенанта Н., то и он не ушел от возмездия. Приехав в тот же Афганистан на недельку «напрыгать на орден» (такая война тоже практиковалась), он неудачно приземлился. На высоте шести метров коварный порыв ветра сложил его «крыло» и, брякнувшись с этой высоты на чужую для него землю, начальник сломал ПРАВУЮ НОГУ.

Слух о том, что в старейшую 129-ю дивизию привезут полюбопытствовать Самого, поначалу особо никого не впечатлил. Ну, в самом деле, разве можно напугать закалённых в разнообразной показухе офицеров придворной Краснознамённой очередным визитом очередного высокого гостя, пусть даже у него пятно на полбашки и консенсус на устах?
Да чего там, решили между собой пестрожопые лейтенанты и старлеи, не первый день замужем. Опять же, пока неясно, насколько правдиво брешут штабные, а помирать на службе так и так целыми сутками приходится. В общем, хуже не будет, это уж по-любому.
Тёртые капитаны с майорами были не столь благодушны: развитое до невероятной степени чутьё собственных задниц подсказывало им, что такого масштаба показухи ещё не случалось даже во много повидавшем Краснознамённом ДВО. Одно дело косоглазых северокорейцев* по полигонам таскать, а тут всё же Главный Человек СССР. Нихуя не смешно...
Да-с, Горби вам не хер собачий, сурово чесали репу подполковники. В особенности те, кто на собственной жопе успел прочувствовать необычно крепкие пинки комдива, пока, правда, без конкретного смыслового наполнения.
Комдиву с начальником политотдела однозначно было не по себе. С одной стороны, практически уже согласованное на Самом Верху посещение вверенного им соединения Генеральным секретарём ЦК КПСС в случае успеха должно было стать ракетным трамплином к вожделенным чинам и наградам. С другой остро беспокоило предельно ясное понимание того неприятного обстоятельства, что даже самый малый неуспех непременно обернётся публичным разрывом филейной части на двадцать четыре жирных куска с последующей пожизненной ссылкой куда-нибудь в Сковородку**. Дилемма эта создавала в командирских мозгах напряжение невероятное и подталкивала к малодушно-нереальным пожеланиям отмены всех и всяческих показух во веки веков.
Свежеиспечённый генсек был опасен, кроме всего прочего, своим непредсказуемым темпераментом, и никто не мог предположить, с какой решительной инициативой он выступит за ближайшим углом. Так что ясного представления, как методически верно организовать приём, не было даже у корешей из Генштаба, с которыми руководство лихорадочно созванивалось по ЗАС уже вторую неделю. Было только понятно, что официанток из офицерской столовки готовить точно не надо. А вот что надо, никто посоветовать не мог, и от этого настроение комдива скатывалось к совсем уж запредельно яростной мизантропии.
Спокойнее всех чувствовали себя хитроватые прапора, имевшие в виду пересидеть любую ужасную грозу на родных складах. Хотя ничего хорошего от большого начальника, который ко всему ещё и запретил пить водку, они, понятно, ожидать не могли.
Рядовые-необученные, с момента зачисления в прославленную учебку ещё ни на день не выпускавшие из рук основного оружия будущего младшего командира - лопат, носилок и веников похуистически полагали, что припахать их ещё конкретнее уже просто невозможно.
Осведомлённые решительно обо всех военных тайнах командирские жёны начинали прикидывать, как весело и с толком потратить свободные ночи, в скором появлении которых сомнений практически не оставалось.
И всё же, ввиду явного превосходства в численности рядовых, прапорщиков и младших офицеров коллективный разум Волочаевского городка решил: «небось, пронесёт!» - и крупно ошибся: Горбачёв Михаил Сергеевич бесповоротно решил посетить дальневосточные рубежи Отчизны.
Не пронесло.
Гогич, командир взвода будущих радиотелеграфистов, был абсолютно не в курсе всех этих треволнений. Вместе с тридцатью пятью своими архаровцами он второй месяц усиленно занимался боевой подготовкой в тайге. Конечно, неспешный процесс откапывания крыши ЗКП с последующим капремонтом имел мало общего со вдумчивым изучением азбуки Морзе, коим надлежало по плану заниматься взводу подготовки начальников КШМ. Однако начальство было далеко, разбежаться бойцам было особо некуда, есть-пить хватало, так что жизнь, в общем, наладилась спокойная: поспали, покопали, покушали и так далее. Лафа, кто понимает. Харчи и воду привозили раз в неделю и именно жуликоватый начпрод Грызунов, с непередаваемой скорбью наблюдая, как привезённые продукты выгружаются из машины, первым просветил Гогича насчёт грозящей катастрофы:
- Слышь, Гогич,- сообщил пухленький летёха, - в строевой говорят, к нам Пятнистый приезжает.
- Ну и чё? - зевнул старлей, отгоняя веткой беспощадную дальневосточную мошку. Он уже успел разоспаться в скучном таёжном пофигизме, и в полуденный зной ему было непросто ухватить суть дела.
- Да ты не понял! Это ж сам Генсек! Шороху будет немеряно... Галька говорит, послезавтра собирают всех офицеров дивизии на совещание, будут пиздюлей мешками раскидывать!
- А мне похую... Тут ебли ещё до сентября минимум. С моими-то чучмеками... Ты, главное, не забудь жратву привозить вовремя, а то знаю я эти дела: то машины у вас нет, то доехать не успели.
До полигона было сорок километров по кишащей ВАИшниками трассе без никаких вариантов объезда. Поэтому лишний раз рисковать бесценным техталоном желающих было мало. Известное дело, прапора с полосатой палкой до столба сорок раз доебутся, не то что до потрёпанного ЗИЛа продслужбы. А забирать документы зампотех принципиально отправлял в ВАИ старшего машины, и уж гнуснее этого занятия ещё надо было придумать.
- Всё бы вам только брюхо набить... - пробормотал выдающийся специалист тыла, тоскливо провожая взглядом ящик консервированной камбалы, - Работайте быстрее, а то и до сентября не управитесь!
- Идитынахуй - беззлобно сказал Гогич. Формально, конечно, начпрод относился к штабу батальона, и посылать его по известному адресу было не совсем комильфо, однако строевые командиры на такой херне особо не заморачивались. Тем более, что продолжительность таёжного ремонта Грызунова решительно не касалась, и беспокоило его совсем другое обстоятельство. А именно невозможность заныкать от бдительного глаза гогичева повара, узбека Тулаева, числящуюся в накладной дефицитную тушёнку.
Но и Гогич также оказался неправ. Буквально через день, не взирая на ранее отданные решительные распоряжения и свежедоставленное продовольствие, радиостройотряд был по тревоге доставлен в расположение части. Великий Пиздец, как выяснилось, был уже совсем рядом.
С учётом небывалой ситуации, складывающейся в связи с визитом Генсека, Округ решил помочь командованию дивизии не только обычным крепким словом, но и высокоэффективным делом. Кто не знает, в армии степень эффективности такой помощи принято измерять количеством присланных непосредственно на место событий ответственных штабных работников. И летом 87-го штаб КДВО отнюдь не поскупился. Казалось, что по огромному красному зданию на улице Серышева тем летом гулял только пустынный ветерок. Во всяком случае, у Гогича сложилось именно такое впечатление, когда он строил взвод для развода на следующее утро после своей экстренной эвакуации из таёжной глубинки.
Масштабы этого, в общем-то, рядового, мероприятия, поражали даже людей привычных. Во-первых, на большом дивизионном плацу просто не было свободного места: там выстроились подразделения практически изо всех частей соединения: пехота, танкисты, зенитчики, артиллеристы, сапёры, химики, связисты... Банда разнокалиберных носителей ботинок (а надо знать, что штабной в ботинках для не вылезающего из сапог строевика - хуже красной тряпки для молодого бычка) деловито суетилась в начале строя вокруг плотной группы генералов, которые, в свою очередь, молчаливно наблюдали за происходящим, уясняя для себя направления раздачи главных пиздюлей.
- Чё тут у вас творится? Охуеть, сколько народа понагнали... - обернулся Гогич к Лёшке Лазареву, командиру первого взвода.
- Не ссы, зелёнка, - белобрысый здоровяк Лёха был на два года старше, и по законам жанра имел полное право относиться к другу небрежно-покровительственно, - щас нам всем эти пидоры мозги прочистят.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на пра-ВО! - надорвался внезапно начштаба дивизии. И то правда: со стороны управления бодрой рысью уже семенил в сопровождении комдива лично Начальник боевой подготовки и замкомандующего округа генерал Шилов.
Чуть позже выяснилось, что офицеры управления боевого планирования штаба КДВО не зря потратили пятые бессонные сутки. План решительного наступления на боевую подготовку 129-й учебной дивизии был проработан до мельчайших деталей и поражал воображение.
Прежде всего, как стало ясно тем утром, количество согнанных в Волочаевский городок бойцов увеличится ещё как минимум вдвое к исходу завтрашнего дня. Жить им негде, но это ниебёт. Развод отныне и ежедневно вплоть до окончания мероприятия должен проводиться в 6 утра. К этому времени личный состав должен быть уже покормлен и вооружён инвентарем согласно планируемым работам. Территория дивизии разбивается на зоны ответственности многоуровневого контроля. Каковыми зонами командуют штабные персонально в следующем порядке: за элементарную зону 25Х25 метров отвечает офицер отдела (как правило, майор). За четыре таких зоны - старший офицер (подполковник). За четыре больших - замначальника отдела (полкан), и так далее до двух генералов, которые разделили территорию городка пополам. Обход работ этими двумя - два раза в день, утром и вечером. Остальным с территории не отлучаться, непрерывно контролировать действия дивизионных распиздяев, и чтоб у меня! Приём пищи личным составом - спланировать, а когда будут жрать офицеры, меня решительно не ебёт! Капитан Махиня, твою мать, чтобы как штык три раза в день автоколонна из 15 машин мне дёрн привозила! Какие ещё ВАИшники? Я, блять, вам что, неясно задачу поставил?! Пиздуй в Волконку на предельно допустимой скорости, не нарушая требований 29-го приказа! Где зампотыл? Товарищ полковник, если не будет хватать краски, а также всей остальной, очень нужной нам сейчас поебени, я вас за морду возьму так, что кожа на жопе полопается! Начальник УНР! Чтобы к обеду твои жирные бляди с вёдрами и прочими штукатурными приблудами уже первый этаж третьей казармы заканчивали! А паркет чтоб лежал к послезавтра! И ровно, сука, а не как бык поссал!!! Поцарапают сапогами?.. Начштаба, убрать нахуй бойцов из казарм! Лето, блять, на улице, если кто не понял! Схватили койки-тумбочки, и чтоб к вечеру духу их там не было! На плац, куда же ещё? Или вы им развлекательную программу в парке культуры и отдыха предложить хотите?! И я лично осматриваю работы ежедневно в семнадцать ноль-ноль! В пятницу будет лично командующий! А через две недели - главком!!!
Всего этого Гогич, понятно, не слышал. В силу предельно суженной специализации - производной от бесконечного избытка рабсилы - его задачей стала, в общем, несложная работа: отремонтировать дорогу от караулки до продсклада. Если бы не всеобщая истерика, от силы на три дня трудов праведных при наличии материала необходимого. А в каком-нибудь колхозе-миллионере квалифицированные специалисты при соответствующей технике и за день управились бы. Однако суровые армейские порядки быстро доказали, что задачи такого уровня сложности никак не по зубам старлею с тридцатью пятью урюками. Началось с того, что упомянутая дорога оказалась в пяти (!) элементарных зонах ответственности, и поголовье ботиночных контролёров на голову одного комвзвода быстро сравнялось с количеством его подчинённых. Понятно, что при такой мощной поддержке Гогич утратил смысл своих действий уже к исходу первого дня. Урюки выдохлись значительно раньше, и невзирая на мощные сержантские пинки, решительно отказывались понимать, когда им по-человечески, блять, в очередной раз приказывали, тащить этот асфальт, уроды, не к той, а вон к той яме! Пожрать не удалось никому - бойцам в столовке тупо не хватало мест, а про свой желудок Гогич даже и подумать не успел. Разнообразные ценные указания надзирателей всех степеней важности сыпались в темпе стрельбы зенитного пулемёта, обрекая на заведомую неудачу самые отчаянные попытки сотворить хоть что-то осмысленное. Озверевшие ротные носились яростными коршунами над изнемогающим от бессмыслицы происходящего личным составом, терзая взводных яркими образами вырванных гениталий и публичного гомосексуализма. Мрачно охуевшие и вусмерть перепуганные интенданты торопливо тащили из своих бездонных закромов цемент вместо краски и шифер вместо линолеума. Потерявшие остатки девственности в далёком 45-м гражданские штукатурщицы поначалу неимоверно взбодрились при виде изобилия юношеской плоти, но быстро разочаровались по причине полного забвения бойцами всех и всяческих мужеских функций. Капитан Махиня лично расстрелял трёх ВАИшников (по крайней мере, доложил он именно так), но доставил-таки две ходки дёрна и был беспощадно изнасилован на месте за отсутствие третьей.
При этом истинные масштабы трагедии стали ясны только ночью, когда на изгнанных из казарм бойцов беспощадно налетел всё тот же свирепый дальневосточный гнус. Укрываться от него под тоненькими одеяльцами было бессмысленно, и полумёртвые от усталости будущие младшие командиры тихонько разбежались по заветным нычкам. В кочегарке, подвалах, учкорпусе и боксах буквально плюнуть стало некуда. Под утро оказалось, что собрать людей к пяти часам на завтрак нет просто никакой возможности...
Однако если чем и живуча была Советская армия, так это неиссякаемой способностью приспосабливаться к самой немыслимой обстановке. Мало-помалу милитаристический бедлам сменился до известной степени организованной деятельностью, ответственные ботиночники стали находить общий язык с непосредственными командирами и тайком устраивать групповые побеги с места проведения операции в чипок. Гогичу наладили подвоз асфальта, дали целых два ручных катка и бочку солярки для их протирки. Заборы расцветали уставными серыми красками, казармы покрывались блестящим паркетом, трава стриглась строго под спичечный коробок, а командирские жёны удовлетворённо пересказывали подружкам подробности анатомического строения своих страстных ночных собеседников. Пугающие ежедневные генеральские обходы перешли в состояние рутины, не вызывающей даже в солдатской душе особого почтения. Гогичева дорога, в конце концов, обрела вполне пристойный вид, вековые ямы предельно аккуратно закатали первосортным асфальтом, подправили и покрасили бордюры, и начпрод Грызунов искреннее радовался столь удачному повороту дел. В общем, как обычно, чёрт оказался совсем не так страшен, как маршал Третьяк.
Главком прибыл в дивизию аккурат за пять дней до исторического Посещения. Не торопясь, со знанием дела он под невнятное бормотание свиты широколампасных верный своей привычке для начала обошёл все туалеты. Как обычно, ему показалось, что таким образом он проявил невероятную находчивость, и как обычно, свита продемонстрировала должное таковой восхищение. Затем настала очередь музея, казарм, караульного городка, спортзала... Бойцы со страшной скоростью перебегали из одного укрытия в другое, чтобы не попасть под этот многозвёздный бронепоезд. Ответственные всех уровней, не дыша, занимали отведённые им позиции, готовые покориться любой суровой неизбежности. Строевые пребывали там же, по привычке собираясь кричать «Так точно!», и «Виноват, исправлюсь!» Гогич маялся в тени, изнывая от влажной дальневосточной жары, в кителе, сапогах и под портупеей. Форма одежды повседневная для строя, другой не знаем, хуле там. До его слуха то и дело доносились зычные взрёвывания главкома, по тону которых становилось очевидно, в какой именно позе имеют очередного преступника, недопонимающего всю тяжесть ответственности за вот это вот что такое здесь за пятно, я вас спрашиваю! Поскольку участок Гогича находился практически в конце маршрута движения комиссии, старлей утомился ждать расправы настолько, что его одолело почти философское любопытство: «И чего же он у меня накопает? Хуй знает, дорога вроде ровная, все генералы по сто раз глядели. Бордюры выровняли, красно-белым прилежно покрасили, травку сегодня лично проверял - ровно в коробок, одуванчиков нет, люки под мухомор разрисовали, лавочки отремонтировали, в пять цветов согласно образца изукрасили... Чего ещё надо-то?!» Однако сомнений в том, что недостатки всё одно сыщутся, не было никаких. И на этот раз Гогич не ошибся ни в малейшей степени.
Главком величественно оглядел дорогу и рыкнул вполсилы:
- Кто здесь работал?
И глядя сквозь обречённо подскочивших с докладами майоров-подполковников, повторил, набирая голос:
- Кто это сделал, я спрашиваю?!
Гогич мудро догадался, что речь идёт именно о нём, и счёл за лучшее признаться самостоятельно. Большезвёздный старичок поглядел на него почти ласково и спросил:
- Сынок, а вот скажи, у тебя эту срань кто-нибудь принимал?
Гогич не стал покрывать своих контролёров.
- И что, никаких замечаний не было?
Ну как не быть, вашбродь, были, но так, по мелочи, понятно, уже всё устранили и не извольте беспокоиться.
- А сам-то ты как думаешь, всё у тебя в порядке? - и глядит с хитрой морщинистой рожей.
Да вроде, хуй его знает, товарищ генерал армии, так-то оно вроде ничо, а с другой стороны вам один хрен хучь до чего-то, а доебаться надо... А, хер с ним, пропадать так с музыкой:
- Неаккуратно получается. Заасфальтированные места бросаются в глаза.
- НУАЯШОГАВАРЮ!!! Вашу мать!!!! Охуели!!!!! Генсекретарь!!!!! Лоскуты!!! Всех под шкурку!!!! СУКИ белокрылые!!!!! Лейтенант! Ночь кормить - к утру зарезать!!! Я завтра здесь в 10-00, и чтоб мне всё было ЧЁРНОЕ, КАК НЕГРСКАЯ ЖОПА!!!
Не убил. Уже легче. Иди теперь, пожалуйста, нахуй, товарищ генерал, ты своё уже сделал.
Тавтология - мать армейской дисциплины, и выслушав главкомовское распоряжение с различными вариациями не менее пятнадцати раз, Гогич пошёл перекурить это изобилие информации и снять, наконец, хотя бы портупею. В курилке уже сидели остальные взводные, оттраханные, но непобеждённые. Выяснилось, что никого лихой главком добрым словом не обделил. Сомодову за ночь предстояло перетащить в другой конец площадки караульный макет, Васько должен перекрасить все плакаты и зеркала на плацу, а Лёха - заменить стёкла на первом этаже учкорпуса.
- Это всё хуйня, братцы, - давясь дымом сказал Гогич.- Мне, сука, надо дорогу красить.
Офицеры радостно заржали. Известное дело, байку про крашеную траву все знали, но в реальности до такого долбоёбства пока не доходило, так что легенда пока не имела достоверного подтверждения. И вот пожалуйста, не только свершилось, но и переплюнули, кажись. Ай да главком, ай да сучий старикан!
- Чё вы, блять, ржёте? - ласково спросил товарищей Гогич,- Я нихера понятия не имею, как это делать. Ну не краской же чёрной мазать по асфальту...
Нет, краской не пойдёт, ты прав. А чем? Может, битумом? Или остатками асфальта потереть? А вот Петя идёт, его спросим.
- Петрович, помогай. Тут вот какая задача...
Прапорщик Петр Петрович Пашковский, ротный старшина, проходил в учебке по разряду «старых», то есть весьма уважаемых вне зависимости от должности и звания служивых людей. Много позже Гогич не раз задумывался, отчего эти сорокалетние капитаны и парапора в армии именуются не иначе, как «древними» в то время, как на гражданке вполне могли бы ещё считаться «молодыми специалистами». И решил, что этот почёт исходит не от возраста, а от неизречённой мудрости и бесконечной хитрожопости этих аксакалов ратного дела. Каковые и помогают им, в конечном итоге, доживать свой век молодыми жизнерадостными пенсионерами.
- Ну что тут у вас, товарищи офицеры? Красить... дорогу... Блять, нашли проблему. У меня в каптёрке гуталина банок десять стоит, щётками размазать и всех делов-то.
- Петя, ты гений! Гулов, идёшь со старшиной и тащишь на объект гуталин стремительной мухой!
Понятное дело, гнусно воняющую субстанцию из здоровенных пятикилограммовых банок намазывать прямо на дорогу оказалось делом немыслимым. Но тут уж Гогич сам допёр: развести мастику в бензине, собрать у бойцов все спички до единой, выгнать машину из бокса для подсветки местности, отпустить урюков спать к рассвету, и - вуаля, товарищ главком. Накормили и распотрошили коровку-то. Смотри, сука, вся дорога на рояль похожа, сияет, как у мартовского кота шарики, а ты думал! Даже ротный Капетистов одобрил передовой дизайн, шоб он сдох!
Понятное дело, не в 10, и не в 11, а уже сильно к обеду комиссия доплелась-таки до Гогича. Главкома окружные принимали по старинке, яростно, благо от него никаких сюрпризов ждать не приходилось, отчего старик был гораздо более благодушен, чем накануне:
- Ну что, сынок, покрасил? А чо воняет так-то?
- Да вот красочка и воняет, а без этого никак невозможно, и к завтрему всё повыветрица, не извольте сомневаться. Не волнуйтесь за такие мелочи, берегите здоровье, оно бесценное для нас просто.
В этот момент главкома, глаза которого уже вроде как подёргивает приятная одобряющая поволока, осторожно берёт под локоток какое-то чмо в трёхзвёздных погонах и слегка поворачивает эдак неспешно в сторону противоположную, жарко шепча в ухо какие-то непотребства. Главком тут же встрепенулся, как бродячая псина на плацу под звуки «Встречного марша» на разводе:
- Лейтенант!!! Ты охуел! Вы все тут охуели, я вас спрашиваю?! ПОЧЕМУ ДАЛЬШЕ ДОРОГА СЕРАЯ?!!
Так. Понятно. Не бейте, дяденька. К десяти? Сделаем. Не извольте сомневаться. Нам всякие трудности похую, лишь бы вам приятность доставить.
Лёха, Серёга, Петрович, вы слышали, чо этот припездок хочет? Чтобы серую... Не, водовозкой не смоет. Какими, блять, лезвиями, ебанулся на старости лет? Хер, всю дивизию в чёрный к утру не успеем... ЦЕМЕНТ? Точно, цемент!
Тока его уже надлежит развести водой, и так совсем-совсем жиденько. После чего красить равномерненько. А я что вам, блять, художник - цвета подбирать? Глушко, карочи, я попиздовал спать, в пять буду здесь, и чтоб в этот секунд мне непременно дух от красоты неземной захватывало, понял?
Замок Глушко, верный хохол, старался всю ночь, колотя личный состав уже совсем немилосердно. Урюки двигались совершенно сомнамбулическим порядком, не просыпаясь, и вместо грязно-серой жидкости явно видели перед собой родной кишлак и любимого ослика Качумая. Жирная дорога упорно не хотела покрываться цементосодержащим раствором равномерно, и его приходилось буквально втирать в трещины, на манер старушек преклонных лет, принимающих SPA-процедуры. Итог оказался плачевен: дорога, безусловно, стала серая. Даже пепельно-серая. Некоторым даже понравилось - Лазареву, например. Разминая своим кулачищем гогичеву пятерню в дружеском рукопожатии, Лёха, с присущей ему деликатностью заявил:
- Гогич, в тебе пропадает немыслимый талант. Реставраторы Лувра и Эрмитажа перережут друг друга в борьбе за право принять тебя в свои ряды. Мона Лиза и Даная заждались своего спасителя! Скажи Глушко, что подмастерьям платят по пятьсот баксов в месяц - он тебя до конца жизни на руках носить станет и стакан воды перед смертью вместо Катьки подаст.
Но это был не асфальтовый цвет. Хоть застрелись, но гогичев кусок диссонировал с остальным дорожным покрытием так же явно, как свиной шашлык с правоверным мусульманином. Это была катастрофа, и прибывший к четырём часам главком оценил её по достоинству. По сей день Гогич жалеет, что тогдашние средства звукозаписи были ещё несовершенны, отчего бесценный шедевр виртуозного генеральского мата полностью и безвозвратно утрачен. А поскольку мастеров такого класса уже практически не осталось, потомкам придётся довольствоваться только свидетельствами очевидцев. Каковые современники, надо сказать, и сами были совсем неплохими специалистами в этой области культурологии, однако уважительно склоняют голову перед Мастером, не испытывая даже тени сомнения в его абсолютном превосходстве.
Излив весьма впечатляющим образом накипевшее, главком легко доказал, что не зря носит свои погоны и числится в элите Вооруженных Сил:
- Начальник УНР! Бегом сюда, сука! Ты видишь эту похабщину? Сколько у тебя самосвалов и катков?..
Сегодня в это непросто поверить, но за три дня вся громадная территория 129-й Краснознамённой Тихоокеанской ордена Кутузова 2-й степени мотострелковой дивизии aka 392-й окружной учебный центр была сплошь закатана новым асфальтом не менее чем пятисантиметровой толщины. Вот это был праздник здорового труда! Тяжело даже представить, сколько ценного асфальта за это время улетело налево, какие безумные деньги получили вольнонаёмные работяги 89-го УНР за срочку-сверхурочку, но дело было сделано: асфальт стал абсолютно и изотропно чёрен, а стало быть, полностью готов к осмотру Его Величеством Генсеком Всесоюзным.
В знаменательный день Посещения пошёл сильнейший ливень. Часовые, очевидно впервые в мировой практике, мокли на постах безоружными - у них отобрали всё, кроме штык-ножей. Вычищенные-выглаженные урюки вповалку спали мёртвым сном на партах в телеграфных классах, будучи в постоянной готовности к демонстрации безупречных навыков скоростного приёма на слух азбуки Морзе (пишете, суки, что угодно - по пять букв в группе и пять групп в строке!). Осоловевшие от хронического недосыпа вычищенные-выбритые офицеры коротали время, покуривая в коридорах учкорпуса под присмотром бдительных особистов. Старшины выбивались из последних сил, наводя дежурной сменой последний лоск на застеленные новейшим бельём койки и нервно блестящий в обновлённых казармах паркет. Штабные приняли самые изысканные стойки возле своих сейфов. Комдив нервно дымил в кабинете начпо.
А Пятнистый не приехал.
Нам потом сказали, что визит был отменён чуть ли не в последний секунд его личной охраной, внезапно заподозрившей, что «безопасность не обеспечена». Не понравился им, якобы, большой овраг, проходивший по левой стороне городка. Странная, конечно, причина для такого решения. Овраг ведь далеко от маршрута следования, да и появился он в этом месте уж точно не за прошлую ночь. Но генсека увезли на Красную речку. Тамошние, оказывается, тоже готовились как звери, но считались резервом. Оно и понятно, всё-таки 129-я - старейшая в Вооружённых Силах, чуть ли не лично дедушкой Владимиром Ильичём сформированная... А вот поди ж ты. Проблемы, стало быть, с безопасностью в Волочаевском городке. И все полагающиеся ништяки (а Мишка визитом остался доволен) получило, понятно, краснореченское командование.
Никогда не поверю, что у кого-то из тамошних военначальников не было добрых друзей али родственников в 9-м управлении КГБ.

*Кстати говоря, любимым развлечением политуры в преддверии визита сынов КимИрСена было успеть своевременно закрасить плакаты, изображающие коварных китайских ревизионистов в синих мундирчиках. А после показухи - немедленно восстановить, чтобы не утерять ни полградуса накала политвоспитательной работы. Этот идиотизм имел под собой вполне надёжное идеологическое обоснование: считалось, что Северная Корея с Китаем дружит. В отличие от нас.

** Сковородино - абсолютно гиблое место на карте Амурской области. Посещать не рекомендуется даже записным экстремалам.